Завет Кольца - Страница 58

Ропот толпы становился сильнее. Дьёфар видел, что губы капитана Лодаста превратились в тонкую полоску, а рука крепче сжала меч. Ура и Фонтинааль снова обменялись взглядами. На лице короля Гаурока появилось озабоченное выражение. Он в растерянности теребил бороду и взглядом искал помощи у Дьёфара.

Молодой жрец почувствовал нарастающий конфликт. Его огорчало, что появление Верховного дракона, которое должно было служить поводом для радости и вызывать глубокую благодарность, на самом деле породило разногласия и зависть среди населения, которое до сих пор жило в единстве и мире. Руннтеруму выпала редкая честь; она ни в коем случае не должна быть запачкана мелочными спорами.

«Может быть, Верховный дракон подвергает каждую страну, которую он удостаивает посещением, такому испытанию? — промелькнуло у него в голове. — Может быть, только немногие выдерживают его? Вылупятся ли из яиц драконы, если мы упадем в его глазах? И не будем ли мы замалчивать тогда свой позор, чтобы о нем не узнал весь мир?»

Он быстро оглянулся.

Король Гаурок поглаживал бороду и старался сохранять достоинство. Ура и Фонтинааль продолжали переглядываться. Лодаст держал свой меч направленным на Витоде. На лице Мутеля было самодовольное выражение, как будто он знал ответы на все вопросы. Кробер, купчиха, энергично протискивалась через толпу к алтарю, готовясь отстаивать права своих товарищей.

— Ты должен что-нибудь предпринять, — шепнула Ладия.

Дьёфар вздрогнул. Когда он стал жрецом Дракона, то сразу осознал взятую на себя ответственность; но он не рассчитывал, что когда-нибудь должен будет воспользоваться властью, которую эта должность теоретически предоставляла. На самом деле священники обычно занимали подчиненное положение. То же относилось и к жрецам Дракона. Однако, если на Землю спускалось божество или появлялся Верховный дракон, светские авторитеты отступали перед церковными; считалось, что любая земная власть исходит из руки Божьей. Верховный дракон не был Богом, но приравнивался к нему, так как во времена создания мира, еще до появления людей, Прабоги назначили его покровителем и защитником всего живого.

Даже король Гаурок должен был подчиняться жрецу Дракона, если речь шла о религиозных вопросах.

— Что мне делать? — тихо спросил Дьёфар, не выпуская спорщиков из поля зрения. Ладия не отходила от него с тех пор, как он послал своего старшего помощника к королю с известием о появлении Верховного дракона. Ее присутствие, как ни странно, воспринималось окружающими как само собой разумеющееся. Как будто она была законной женой жреца Дракона.

— Следуй велению сердца, — так же тихо ответила она. — Исполняй свой долг, не поддаваясь давлению. Используй подарок дракона.

Не глядя на нее, Дьёфар почувствовал, что она улыбается. И тут на него снизошел покой. Он вспомнил то мгновение — или вечность, — когда дракон вдохнул в него опыт своей немыслимо долгой жизни.

— Черный дракон, о котором здесь все говорят, не принадлежит никому, — сказал он спокойно, и все лица обратились в его сторону. — Как и любой другой дракон. Стараться приписать его покровительство определенному сословию значило бы подчинить его себе, а это невозможно. И я не потерплю этого. Храм построен в честь всех драконов. Тот, кто оскверняет его, используя в своих корыстных целях, должен сейчас же уйти и никогда не переступать больше этого порога.

Он говорил не очень громко, однако все благоговейно внимали ему.

Кробер, открывшая было рот, закрыла его, проглотив то, что хотела сказать. Напряженная поза Витоде сменилась расслабленной. Ура и Фонтинааль больше не переглядывались. Волнение толпы улеглось. Капитан Лодаст растерянно посмотрел на свой меч и убрал его в ножны.

Король Гаурок моментально оценил ситуацию чутьем настоящего властителя и дипломата. Он шагнул вперед, эффектно сбросил с плеч свой расшитый золотом плащ, так что все взгляды обратились в его сторону. Он склонился перед Дьёфаром в поклоне, достаточно глубоком, чтобы засвидетельствовать священнику свое почтение, однако не таком низком, чтобы уронить королевскую честь.

— Что мы должны делать, жрец Дракона? — громко спросил он.

Дьёфар кивнул ему и увидел, что король ответил ему почти незаметной улыбкой.

— Мы построим красный, золотой и белый храмы в честь драконов, как это предписывается в древних рукописях, — сказал он твердо. — Сегодня же вечером я представлю строителям планы. А до окончания строительства яйца будут находиться под моим патронатом.

Король снова поклонился, на этот раз более скупо.

— Мутель займется этим вопросом, — пообещал он.

— А что будет с черным яйцом? — выкрикнул Витоде отчасти из упрямства, отчасти из любопытства. — Может быть, вы замалчиваете это потому, что, с тех пор как магические ворота закрылись, вы не в состоянии найти его местоположение?

— Я знаю, где это, — спокойно ответил Дьёфар. — Я видел сверху огни Митейнанды и королевский дворец. Пещера должна находиться где-то на восточном склоне, примерно в полумиле от Лазурного озера и по крайней мере шагов сто в высоту над горными лугами, где пасутся козы.

Он улыбнулся, когда толпа загудела, как пчелиный рой. У него отпали все сомнения. Теперь он понял, что черное яйцо было знаком дракона, и от каждого зависело, как истолковать этот знак.

— И я считаю, что вы все имеете право увидеть черное яйцо.

Было необыкновенно тихое утро. На востоке, в лучах утреннего солнца, как полированная латунь, пылали горные вершины. Тонкая пелена тумана кружевом покрывала горную долину, чуть приглушая журчание Серебряной. Мириады капелек росы, висящих в неподвижном воздухе, заставляли его сверкать и искриться, как будто звезды вдруг опустились с неба на землю. На влажной траве спокойно лежали овцы: грязно-серые кучки шерсти на фоне яркой зелени. Со скалы на скалу прыгали козы, степенно и бесшумно. Одинокая бабочка потерянно перелетала от цветка к цветку. Немногочисленные пчелы сонно и лениво обследовали весенние цветы в поисках нектара. Время от времени слышалась робкая трель какой-то птахи.