Завет Кольца - Страница 57

Но было еще кое-что, заставившее в один голос вскрикнуть молодую пару. В центре лежало четвертое яйцо. Оно было по крайней мере в два раза больше остальных… и абсолютно черное.

Король Гаурок представлял собой живописное зрелище. Он был на голову выше самого рослого мужчины королевства, широк в плечах, силен, статен и обладал пронзительным взглядом голубых глаз на хорошо вылепленном лице, украшенном светлой густой бородой.

Он стоял во главе своей свиты перед алтарем в храме Дракона и с почтением смотрел на три бархатные подушки, на которых лежали яйца. За ним толпились жители Руннтерума, которым ради такого случая тоже было позволено войти. Люди теснили друг друга, вставали на цыпочки и вытягивали шеи, чтобы увидеть кладку Верховного дракона.

Весть о его посещении, несмотря на все меры предосторожности, быстро распространилась. Вся Митейнанда была на ногах; улицы вокруг храма Дракона были забиты любопытными.

Ранним утром все еще сказывались последствия бурной ночи и выпитого вина; даже Гаурок, обычно самоуверенный и спокойный, после праздника в королевском дворце был несколько не в форме.

— Четвертое яйцо? — переспросил он. — Вы говорите, черное и гораздо крупнее, чем остальные? Почему его здесь нет?

— Ваше Величество, магические ворота закрылись, как только мои помощники и я принесли три яйца в храм, — объяснил Дьёфар. — Не в моей власти открыть их. Поэтому я просил известить Ваше Величество, чтобы получить совет, что нам делать.

Король задумчиво почесал затылок. Он никогда не думал, что его стране выпадет такая честь. Теперь он боялся совершить непростительную ошибку и принять ошибочное решение, рассердив этим дракона. Однако Гаурок был не только единоличным правителем Руннтерума, но и хорошим дипломатом, а поэтому знал, что в некоторых ситуациях гораздо выгоднее переложить ответственность с себя на кого-нибудь из подданных. Мутель, его тучный канцлер, как назло, не поднимал глаз от пола и предпочитал молчать, а Фонтинааль, честолюбивый маг, занявший в результате последних выборов место спикера своей гильдии, казалось, больше интересуется покроем своей одежды; во всяком случае, он не спешил осчастливить мир советами.

— Ну… вы являетесь жрецом Дракона, Дьёфар, — медленно и с достоинством сказал наконец король Гаурок. — Это вы разговаривали с драконом. Посоветуйте, что нам делать. Вы должны знать, что в таких случаях рекомендуют предписания.

— На такой случай нет предписаний, Ваше Величество, — сказал Дьёфар. — А дракон не упоминал о четвертом яйце. Может быть, он хочет, чтобы яйцо оставалось в пещере? Иначе почему магические ворота закрылись, прежде чем мы успели перенести черное яйцо в храм? С другой стороны, может быть, он проверяет, достойны ли мы его защиты.

В толпе начали перешептываться.

— В «Книге древних посланий», составленной Финдрю Старшим, сказано, что однажды Верховный дракон подаст знак, который прекратит спор людей о том, кто к какому слою принадлежит и под защитой какого дракона находится, — послышался голос из толпы. Это был Бунидал, один из самых уважаемых в Руннтеруме философов, совершивший в молодости паломничество в далекую Ревонну, чтобы изучить там святые рукописи в монастыре Номам. — Может быть, четвертое яйцо и есть этот знак?

Какое-то время в толпе царило напряженное молчание; было слышно лишь дыхание и сдерживаемое покашливание. Потом вперед вышел Фонтинааль, выпрямился, чтобы казаться выше, чем был на самом деле, поднял голову и широко раскинул руки.

— Драконы владеют магией, — начал он свою речь, — а Верховный дракон знает все тайны. Уже давно члены нашей гильдии по праву требуют, чтобы их не причисляли к подопечным красного дракона. А кто может стать лучшим защитником магов, волшебников и ведьм, чем черный дракон? В конце концов, — он бросил многозначительный взгляд в сторону Уры, первосвященника Руннтерума, — магия считается черным искусством. Так что черное яйцо может быть знаком…

— Не так быстро! — крикнул первосвященник. — Насколько я помню, вы стремились перейти в подопечные белого дракона, так как ваше искусство…

— Белое или черное, это всего лишь две стороны одной медали, — прервал его Фонтинааль, — так же, как жизнь и смерть неразрывно связаны друг с другом, как свет и тьма…

Громкий лязг металла заставил его замолчать. Это капитан Лодаст, командир лейб-гвардии короля Гаурока, ударил коротким мечом плашмя по своим латам. Дьёфар недовольно поморщился, но воздержался от комментариев. Дело в том, что вход в храм с оружием был запрещен, но для лейб-гвардейцев короля Дьёфар сделал исключение; и вот теперь Лодаст отблагодарил его тем, что перед алтарем обнажил меч. Любой другой священник сразу выставил бы нарушителя за порог храма, однако Дьёфар решил не нагнетать напряжения.

— Если из черного яйца появится черный дракон, то речь может идти только о покровителе воинов, — громко заявил Лодаст. — Черный цвет — это цвет смерти, а наши мечи…

— Ерунда! — на редкость единогласно воскликнули Фонтинааль и Ура. Они обменялись быстрыми взглядами. — Разве воины всегда не подчеркивали, что их покровитель — красный дракон? Разве красный цвет — это не цвет крови? Откуда такая внезапная перемена мнения?

Прежде чем капитан ответил, вперед протиснулся Витоде, представитель гномов. Он встал, широко расставив ноги, уперев руки в бока, и вызывающе посмотрел на человека, который был почти вдвое выше него ростом.

— Как все прекрасно знают, драконы связаны больше с нами, чем с людьми. — Его раскатистый бас прозвучал подобно барабанному бою в джунглях Гауланоара. — Черный цвет — это цвет гномов: в наших пещерах и штольнях всегда темно. Разве Верховный дракон откладывал яйца не в пещере, то есть не на нашей территории? И разве он не закрыл ворота, чтобы жрец Дракона не смог перенести черное яйцо в храм? Нигде в мире среди людей не живет так много гномов, как здесь, в Руннтеруме. Поэтому я утверждаю, что Верховный дракон хочет, чтобы черный дракон был покровителем гномов!