Завет Кольца - Страница 23

Об этом и речи быть не могло. Я и так многим был обязан Энее и не хотел, чтобы ради меня она жертвовала жизнью. С этим я не мог бы жить дальше.

Я взял ее меч, он как раз подошел к моим ножнам. Эльфийка вздохнула. Я достал из ее сумки на поясе колбу с остатками бальзама, смазал им пальцы и провел по губам девушки; бальзам не подействовал. Позади хрустнула ветка. Я быстро спрятал колбу в сумку, поднял Энею на плечи и поспешил прочь.

Сначала мне удалось оторваться от преследователей на приличное расстояние. Энея вся дрожала; у нее был жар. Дважды я споткнулся и чуть не упал, но в последний момент мне удавалось удержать равновесие.

Оглянувшись в очередной раз, я заметил крадущиеся за мной согнутые фигуры. Осторожно положив Энею на землю под большим деревом, я заслонил ее собой и вынул меч. «Это последний бой!» — подумал я.

Их было четверо! Четыре согнутые твари из подземного мира. Их глаза горели красным огнем, оскаленные зубы сверкали в лунном свете, матово отсвечивали темные клинки мечей. Как же я раньше мог их терпеть? Вопреки разуму, я почувствовал уважение к магическому искусству Безымянного. Любой разумный человек не выдержал бы присутствия этих «эльфов»!

Абис-кели опасались подойти ближе. Они не знали, кто именно наслал на их товарищей огонь: оборванный человек или обессилевшая эльфийка.

Можно было предположить, что они будут наступать вместе, а не поодиночке… Я взялся за меч обеими руками. Одного широкого взмаха будет достаточно, чтобы убить по крайней мере двух, прежде чем остальные убьют меня.

С пронзительными криками они бросились вперед. Я отрубил одному поднятую вверх левую руку, а второго поразил наповал. Первый вампир в ужасе смотрел на отрубленную руку; следующий удар пришелся ему ниже плеча. Меч, вонзившись через кожаную куртку в мышцы, скользнул по кости до глотки вампира, так что он тоже рухнул замертво, заливая землю черной кровью. Я освободил оружие и ринулся к оставшимся двоим. С решимостью одержимых они наступали. Я отражал удары, но при этом кулак одного из вампиров задел мой покалеченный палец, так что от боли я выронил меч. Поднимать его не было времени; я схватился за кинжал, но ножны были пусты. Я потерял его, когда надо мной пронеслось огненное волшебство Энеи. Я бессильно опустил руки, ожидая приговора судьбы. Один из них занес меч и шагнул в мою сторону, как вдруг раздался свистящий звук, и на груди черного воина вырос белый цветок. Он закатил глаза и упал на землю. Я оглянулся на второго — тот лежал на спине, во лбу у него торчала стрела с белым оперением. Я опять посмотрел на первого и увидел: то, что я принял за цветок, было такой же стрелой, пронзившей его сердце. Теперь белые перья были пропитаны черной кровью. Я оглянулся. Из темноты вышли двое. Оба держали натянутые луки, стрелы с белым оперением были нацелены в меня.

При малейшем подозрительном движении они бы выстрелили, это было очевидно. Поэтому я стоял неподвижно.

Теперь я видел, что это два эльфа. Они были стройными и изящными, но одновременно сильными. На них была одежда, сливавшаяся по цвету с окружающим лесом.

— У тебя эльфийский меч, — сказал один из них. — Как ты можешь это объяснить?

Они стояли в шести шагах от меня: достаточно близко, чтобы говорить тихо, и на достаточном расстоянии, чтобы выстрелить в меня из лука.

— Я был солдатом в войске Безымянного, — сказал я, — он околдовал меня. Об этом я узнал от Энеи, эльфийки. Она лежит там, под деревом. Вещи принадлежали убитому эльфу, ему они были уже не нужны, а мне — необходимы.

Один из эльфов проверил, правду ли я говорю об Энее. Затем он кивнул своему товарищу.

Пока один из них держал лук наготове, второй взял кусок веревки и связал мне за спиной руки.

Потом, убрав стрелу в колчан, эльф подошел к Энее и, взяв ее на плечи, сказал:

— Она ослабла, но жива. Пошли скорее, Силан, пока не появились Черные.

Силан слегка подтолкнул меня и сказал:

— В твою пользу говорит только то, что на тебя напали черные воины. Так что веди себя тихо! Мы отведем тебя в наш лагерь.

И мы пошли через лес.

Когда впереди показался лагерь эльфов, солнце стояло уже высоко. По пути нас окликали часовые, но ни одного из них я не увидел в лицо. Однако Силан и Амас, так звали второго эльфа, казалось, хорошо знали, где нам встретится очередной часовой.

Лагерь состоял из поставленных рядами светло-серых палаток, большинство из которых вместили бы человек по двадцать. На меньших по размеру палатках развевались цветные вымпелы, говорившие о том, что здесь разместились не простые солдаты, а военачальники с эскортом.

К моему удивлению, часовыми на входе в лагерь были не только эльфы, но и люди.

Силан заметил мое удивление и пояснил, что эльфы и люди объединились в борьбе против войска Безымянного, несмотря на то что в прошлом у них возникали разногласия. Опасность, исходящая извне, заставила забыть все распри.

В то время как Амас отнес Энею в палатку, где располагался полевой госпиталь, Силан отвел меня к начальнику лагеря. Это был немолодой эльф с военной выправкой, его звали Арсин фон Гартам. Сначала он любезно предложил мне фрукты и разбавленное вино, а потом попросил рассказать мою историю.

— Я родом с востока, господин Арсин, — начал я, — но сам не знаю, как попал сюда, в войско Безымянного. — Он внимательно, не перебивая, слушал. Когда я рассказал, как Энея с помощью эликсира сняла пелену с моего разума, у него от удивления поднялись брови.

Когда я закончил рассказ, он сказал только: